Канатоходец

История «Спартака» при Леониде Федуне изобилует случаями, когда владелец клуба неожиданно поступал наперекор собственным же недавним словам. Если он хотел вернуть Станислава Черчесова, думаю, и мысль о возвращении Валерия Карпина кружит где-то рядом.

Простой, который был в работе у Черчесова, Билялетдинова и Рахимова — российских тренеров из первой восьмерки Премьер-лиги, показывает, что для представителей этой профессии самое страшное даже не когда ты проигрываешь, а когда о тебе забывают. Хрестоматиен пример устройства Непомнящего в «Томь». Валерий Кузьмич сначала комментировал на ВГТРК, потом перешел в аналитики на «НТВ-Плюс». Тарханов и Талалаев охотно вспахивали эту же ниву – и оказались востребованы на серьезном уровне, вопреки, казалось, многим обстоятельствам. Да и Рахимов после «Локомотива» был частым и желанным гостем в футбольных СМИ…

Мне всегда казалось, что рано или поздно Валерий Карпин благодаря своему характеру или станет настоящим тренером, или сломает себе шею (в переносном смысле, конечно) на этом заманчивом, но неблагодарном поприще. Что бы он ни делал, как бы он ни шел к этой цели, не было дня, когда обе возможности казались одинаково вероятными. Когда в начале сезона он принял «Мальорку», хохота и скепсиса после провала на старте было хоть отбавляй. А вот сейчас – легкое недоумение. Четыре победы кряду и хорошее настроение, судя по нашему короткому субботнему разговору.

Карпин для меня был и остается одной из самых загадочных фигур в нашем футболе. При всей однозначности вех его биографии всегда оставался открытым вопрос о его потенциале: где кончается чистый кураж и где начинается такая необъяснимая магия под названием «тренерский дар». Ну и плюс характер, конечно. Опять-таки распыляющий образ его как тренера.

Представляете, что кричали бы о «Рубине», если бы за его результатами в этом чемпионате стоял не Билялетдинов, а Карпин? Или что творилось бы с общественным мнением, если бы Валерий Георгиевич продолжал рулить «Спартаком». В Билялетдинове публика сперва решила разочароваться, чтобы теперь, сдув налетевшую пыль, воодружать его портрет на стену. С Якином, похоже, произошла обратная история: несколько неудач кряду – и из кандидатуры Моуринью он сразу превратился в «одного из». Из тех, кого «Спартак» выдергивал из зарубежных чемпионатов, привозил сюда, позиционировал, рисуя отменные перспективы, а затем расставался быстрее задуманного. В чем отличие Якина от Эмери или Лаудрупа – если говорить глобально – ответить непросто.

Чем дальше, тем больше «Спартак» в своих селекционных поисках становится похож на новичка с деньгами, оказавшегося в антикварном салоне: вроде бы все покупки достойные, каждая сама по себе ценна и приятна, а переплатить за дорогую глазу вещь не стыдно, если она так тебе легла на сердце. Но приходит коллекционер-любитель домой, расставляет покупки, и выясняется, что по отдельности они ценятся дороже, чем совокупно. И эта ваза совершенно не должна стоять рядом с той картиной, а вот эта бронза на таком камине – свидетельство дурного вкуса. Потом разонравившиеся вещи продаются, возможно и недешево, а взамен приобретается то, что вскоре вновь будет выставлено из дома на продажу. Если человеку просто нравится сам процесс, вопросов нет – тем более что он сам и платит. Но коллекция никак не сложится в единое целое, как бы ни хотелось.

Антикварная тема, подозреваю, возникла как образ не случайно. На прошлой неделе журналистская судьба привела меня в памятный дом на Спартаковской улице. Те же тяжелые ворота со спартаковской эмблемой, та же внимательная охрана на проходной. Тот же кабинет на третьем этаже. Картины, иконы, оружие – красота. Рабочее место Андрея Владимировича Червиченко.

Я спрашивал его о многом – немного в стране найдется экспертов с конкретным футбольным прошлым, не боящихся говорить то что они думают без каких-либо экивоков. Не планировалось, но так вышло, что разговор постоянно вился вокруг уже не его «Спартака». Обсудили ситуацию с Дзюбой. С трансферами последних нескольких лет. Со стадионом. И когда вдруг возник вопрос о Карпине – тот самый, с которого начинается статья, Андрей Владимирович вдруг ощетинился и заискрил.

– Кто станет тренером? Карпин?

Я помнил, как он критиковал карпинский «Спартак», как и каждый из нас. Но связывал ту критику исключительно с текущим положением дел. В той команде не было полутонов – либо белое, либо черное. Как не было их в главном тренере. Но чтобы спустя месяцы так эмоционально реагировать на простейший вопрос – это было удивительно. 

В этом весь Карпин. Стоит спросить о нем кого угодно – и вы не встретите равнодушия, с которым воспринимается сегодня многое в нашем футбольном хозяйстве. Та же «Мальорка», далекая и неизвестная, стремительно приобрела очертания команды, за которую стоит болеть. Или против которой надо болеть – таких случаев тоже в избытке.

В четырех победах балеарцев подряд, точно так же как и в серии ее поражений, все видят исключительно фигуру Карпина, не вдаваясь в подробности: какой у команды состав, какие проблемы, какова ситуация в клубе в целом. И для тренера эта возможность постоянно оставаться в информационном поле важна, как канат, который продолжает связывать его с Россией. Не будь таких серий у «Мальорки», о ней и Карпине говорили бы меньше или прохладнее. А так – качели, раскачиваясь на которых, он продолжает врываться в нашу непрочную память. Его не только не забыли, более того – Карпин вернулся в футбольный фольклор.

Текст: Илья Казаков Фото: Сергей Дроняев